«Туман весь в крови… тактак. Обломок деревяшки… тактак. Уважаемый Доля в позе знаменитого небесного созвездия выгружает себя из грязной лужи…»

— Да тут свара была нешуточная. Палкаха, ты что, загрыз ентаго обормота? Так ему, поделом. Ну, вставай, пойдём домой, тебе, я вижу, тоже досталось на пряники. Андрей Максимович, ты чего кряхтишь, может, тебе помощь первую оказать? Ты спроси, я для тебя всё, что хочешь, враз сбацаю. Вот только штаны сам стирай, я не стану. Ещё я так думаю, что Палкан тебя в лужу не за просто так определил. Мне видится, ты вполне этого места достоин. Совет хочешь? А и не хочешь, я тебе его даром дам — не маши палками на нашего Палкана. А то не только от него получишь, я в довесок прибавлю, обещаю — мало не покажется.

Доля всё ещё молчал, сопел, кряхтел, сносил обидные слова парнямолокососа, но не проронил ни одного в ответ.

Колька тем временем приблизился к избитому и истерзанному Палкану, в ожидании, что тот вновь начнёт скалить зубы. Но Палкан на удивление спокойно смотрел в его сторону и не собирался огрызаться. Видя его тяжкое состояние, Кольке пришлось взять пса на руки, как беспомощного инвалида, и доставить во двор к конуре.

Пока Лида хлопотала, переодевая Саньку, он успел позаботиться о раненом Палкане и после зашёл в дом, чтобы набрать для него в миску воды. Войдя, Колька сразу прошёл к баку с водой на кухню и увидел сидящего там Дмитрия Михайловича. В странном состоянии застал он Деда: на нём лица не было. Покрытое седой поповской бородой, оно не выражало никаких эмоций. Обычно жизнерадостный, мудрый, он никогда не встречал вошедшего молча и не отпускал его без подробного расспроса о состоянии здоровья, о делах, о родне. Всегда внимательно выслушивал собеседника и мудро заключал: «Ну, слава богу». Колька шарахнулся в сторону от Серикова с немым вопросом на устах:

— Ой! Да наш ли это дед? Что с тобой, Михалыч? На тебя смотреть страшно, аж жуть берёт. Уж не Доля ли тебя напужал? Ну, уж очень страшный он сегодня, особенно с грязным задом. Я насмотрелся на него, так прямо и не знаю, как сегодня ночью усну, кошмары замучают.

— Не зубоскаль, малолеток. Я чуть жив от страху, только Доля тут ни при чём.

— Так что тут произошло, ёлкипалки? Явно одно из двух: либо бой местного значения, либо термоядерная война.

Дед, не меняя выражения лица, тихо заговорил:

— Лида ничего не знает, не сказывай ей об сём, шибко худо было дело. Саньку маво чуть Туман не сгрыз. С цепи сорвался и на него, сердешного… — еле вымолвил старик, и ком сдавил горло, слёзы потекли ручьём, и он захлюпал носом, как мальчишка. Так тяжело отпускал его пережитый только что стресс.

— Да ты что! А ято смотрю, у ворот его труп в крови весь. Доля в сложном, грязнозадом положении, и Палкан избитый весь, еле дышит. Оказывается, вот оно что.

— Палкан вовремя успел, ещё бы секунда, и всё. Откуда он взялся? Во дворе я его не видел перед тем.

— Так и Лида сама не своя, переполошила всех, домой, говорит, поедем, и всё тут…

— Постой. Ты сказал, труп? Чей труп, ась?

— Чей, чей? Тумана долинского. Прямо подле его любимой дыры в воротах, у самых у ворот валялся.

— Ты точно видал или брешешь?

— Я? Брешу? А Палкана во двор кто, потвоему, принёс?

— Как принёс? Почему принёс? Куда, во двор? В чей двор?

— Дед, ты совсем заговорился и не понимаешь, что несёшь. Ты ведь рядом стоял, что, так ничего и не увидел?

— Ой, Коленька, правда твоя, не видел. Глаза открыты, сам, вроде, живой и не видел. Сказать по правде, я на том свете побывал только что. Такого страху со мной ни в жисть не случалось.

— Да?! На том свете? Ты бы хоть гостинца какого с собой прихватил «натомсветешного». Вот бы порадовал нас, грешных.

— Богохульник ты нестерпимый. Ничего, придёт время, сам отведаешь тех гостинцев. Уж понравятся ли, нет ли, не знаю.

— Дед, ты знаешь, чего скажу, для спокойствия души ты бы нам по стаканчику первачка плеснул, себе, горемыке, и мне, грешному. А я пока что Палкану водицы подам.

— Палкану? Что с Палканом? Где он? — встрепенулся было Дмитрий Михайлович, как будто ничего до сих пор не слышал.

Колька с досады только покачал головой:

— Ну, ты, дед, даёшь! Ёлкипалки…

После этих слов он резво, поармейски, развернулся и пошёл заниматься делом.

У другого двора над своим поверженным питомцем колдовал перепачканный Андрей Максимович.

— Мой дружочек, что с тобой сделали? Пристрелю этого гада. Никакого покоя от него не стало, шастает по посёлку, как по собственному двору, они все думают, что нет на него управы. Ничего, найдём управу, я им устрою, запоют у меня, как миленькие… будут…

Злой, как мегера, причитая сквозь зубы и расточая всяческие угрозы, Доля тащил во двор труп своего барбоса. Такую громадину на руки не возьмёшь и на плечи не взвалишь. Тащить его просто так, волоком, тоже не получилось, безжизненную тушу к земле словно приклеило. Поэтому Андрей Максимович, ухватившись за передние лапы, перемещал свою ношу рывками. Побурлацки — тянем — потянем. Всё это вместе взятое, скорее всего, оказалось чемто вроде искусственного дыхания для трупа. Самое невероятное то, что, как только Туман оказался внутри двора и калитка у ворот захлопнулась, его тело резко вздрогнуло. Судорога продлилась всего пару секунд, но она напугала хозяина чуть не до обморока. И тут же, придя в себя и сообразив, что к чему, он взялся давить на грудную клетку собаки. Дальше — аврал, в сумасшедшем ритме, максимальное напряжение рук и всего тела, мышечная боль, взмокший лоб, всё преодолевал усердный хозяин, возвращая к жизни своего «дружочка». На ходу, рукавом стирая со лба пот и делая небольшие перерывы, Доля продолжал спасательную акцию. Вдруг из пасти нежданно ожившего послышался неровный, с хрипотой тяжёлый вздох. Стоявший рядом с Туманом на коленях, трясущийся от изнеможения Андрей Максимович наконец распрямился и стёр со щеки тяжёлую слезу.

8

Заблуждения людские бывают разными. К примеру, один человек заблуждается в том, что его любят коллеги, соседи и все, кто его окружает. Смешно смотреть на такого. Ходит гоголем, царствует над окружающей обстановкой, раздаёт советы, делает замечания. И… вдруг ему становится известна правда. Дальше события могут развиваться по нескольким сценариям, но результат предсказуемый: разочарование, расстройство и резкая смена настроения. Реже случается раскаяние, но случается. Раскрывшаяся вдруг правда поособому влияет на этого человека и в значительной мере изменяет его дальнейшую жизнь. Всё это любому понятно.

И наоборот, если человек вдруг узнаёт, что его разыскивают, чтобы поблагодарить за спасённую когдато давнымдавно жизнь неизвестного ему человека. Ищет сын этого спасённого, который не родился бы, если бы не это чудесное спасение. Знал ведь, что спас этого беднягу, но давно позабыл про этот случай и перестал придавать ему значение. И вот приятное известие. Оба они при встрече наверняка прольют немало трогательных слёз.

Заблуждения существуют всегда, и живут они среди нас вполне комфортно. Большие заблуждения иногда влияют на наши судьбы, зачастую ломая и калеча их. Знать бы заранее его в лицо, это заблуждение, и не заблуждаться бы по отношению к нему. Многие неприятные события тогда могли бы исчезнуть из нашей жизни и не мешать нам просто наслаждаться ею. Как здорово, задумайтесь.

Зачастую заблуждения производят на свет заинтересованные лица, корысти ради. Либо прихвастнуть захотелось, либо «лишку» хапнуть. Такие заблуждения зовутся ложью, они всегда находятся под сомнением и обычно долго не живут. В любом случае для продления их жизни требуются усилия самого распространителя или его пособников. Без подпитки такая ложь не выживет, с голодухи сгинет. А если ложь сгинула, остаётся «голая правда» или «ВУАЛЯ», то есть разоблачение.